Розалинд франклин что открыла
Украденная нобелевка: трагическая история Розалинд Франклин
В 1953 году ученые Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик сделали важное научное открытие. Они создали пространственную структуру ДНК, и это позволило расшифровать генетический код. В 1962 году они и Мроис Уилкинс, который доказал, что формула ДНК имеет форму двойной спирали, получили Нобелевскую премию. Это история победы человеческого разума, но еще это история дискриминации.
Розалинд не дожила до вручения премии четыре года, она умерла в 37 лет, не получив причитавшегося ей признания. В английском научном сообществе середины позапрошлого века процветало гендерное неравенство, и если ты женщина, то будь ты хоть трижды гениальной – все равно должна твердо знать свое место. А лавры пожнут мужчины.
Только в 1975 году другая женщина, американская писательница Энн Сэйр восстановила справедливость, написав честную биографию Розалинд.
Рождённая для науки
Розалинд росла в Лондоне в семье банкира, и не хотела становиться просто домохозяйкой. С самого начала было ясно, что просто «карьера хорошей жены» не для этой девочки. Абсолютно по всем дисциплинам в своей школе Святого Павла она была лучшей, а что касалось естественных наук и латыни, тут вообще. Преподаватели говорили: нам нечему ее учить!
Розалинд хотела заниматься только наукой. Это была ее страсть, ее жизнь. Для девушки в те годы это был смелый выбор, особенно из еврейской семьи. Но она его сделала. И, поступив в Кембридж, не собиралась отказываться от себя настоящей: она, единственная на курсе еврейка, учила иврит и состояла в Еврейском сообществе Кембриджа.
Розалинд была потрясающей студенткой, выпускные экзамены сдала красиво, играючи – но научную степень получали только выпускники Кембриджа, выпускницам она не полагалась. Через четыре года она все же смогла защититься и стать доктором наук, но чего ей то стоило!
Всего лишь женщина!
Началась Вторая мировая война. Розалинд и ее родители помогали еврейским семьям, которые бежали из Германии в Англию. Они взяли к себе двух осиротевших детей. И у Розалинд была еще одна забота: она работала над изучением структуры угля, и ее открытия в той области позволили создать новые, надежные противогазы. Своей работой она спасла тысячи жизней.
После войны Розалинд продолжала заниматься наукой, сначала в Париже, потом вернулась в Лондон. Она работала в Королевском колледже. Руководитель отделения биофизики Джон Рэндалл долго наблюдал за одаренной девушкой, а потом назначил ее руководительницей нового проекта по исследованию волокон ДНК. Но как это было: фактически она руководила исследованием, но формально никто ее руководителем не назначал, и мужчинам, которые работали под ее началом, об этом не объявили.
«Медицина как искусство». Глава из книги
Герои этой книги — выдающиеся ученые, без которых сегодняшняя медицина была бы невозможна. Это не только врачи, но и физики, химики, фармакологи. …
Розалинд Франклин — леди ДНК
Открытие структуры ДНК многие историки науки считают одним из главных достижений ХХ века. Оно определило развитие всего комплекса наук о живом — биологии, генетики, медицины. Недаром это открытие было отмечено в 1962 году Нобелевской премией; ее получили «за открытия в области молекулярной структуры нуклеиновых кислот и определение их роли для передачи информации в живой материи» трое мужчин — Джеймс Уотсон, Фрэнсис Крик и Морис Уилкинс. И сегодня мало кто помнит, что, вероятно, это открытие было бы сделано позже, если бы не одна женщина, безгранично преданная науке и, к сожалению, не дожившая до того волнующего дня 1962 года.
Женщинам, решившим посвятить себя науке, всегда приходилось доказывать мужчинам, что они, женщины, тоже что‑то могут, и что мозги их устроены не хуже, чем у мужчин, а порой и лучше. С мужским шовинизмом сталкивались многие представительницы прекрасного пола. К примеру, мадам дю Шатле, подруга Вольтера, написав диссертацию «О природе и распространении пламени», не получила премию Французской академии (она досталась Леонарду Эйлеру и еще двоим менее достойным ученым). Правда, жюри похвально отозвалось о работе, отметив, что она была подана знатной дамой маркизой дю Шатле. Способности и деяния маркизы были поразительны, недаром ее называли Венерой‑Ньютоном, однако она не стала членом Академии, двери этого почтенного учреждения были закрыты для прекрасной половины человечества еще более ста лет.
И, казалось бы, уж кто более заслуживал признания, чем Мария Склодовская‑Кюри за открытие радия и радиоактивности, но и ей не удалось стать членом Академии — вместо нее выбрали чистокровного француза и посредственного ученого Эдуарда Бранли.
Грустная участь постигла и другую невероятно талантливую женщину — Розалинд Франклин, сыгравшую важнейшую роль в открытии строения ДНК, и при этом почти полностью заслоненную в общественной памяти своими коллегами‑мужчинами.
Р. Франклин (1920–1958)
Розалинд Франклин родилась в Лондоне 25 июля 1920 года. Ее отец, весьма успешный банкир Эллис Артур Франклин (1894–1964) пользовался большим авторитетом в лондонском финансовом мире, а его жена Мюриэль Фрэнсис Уэйли (1894–1976) вполне соответствовала по духу своему умному, ироничному супругу. В их большой сплоченной семье росло пятеро детей — Розалинд была вторым ребенком и старшей дочерью. Клан Франклинов играл большую роль в британских политических кругах и по праву гордился своими выдающимися представителями. Дядя отца Розалинд, Герберт Самуэль (позднее — виконт Самуэль), в 1916 году занимал пост министра внутренних дел — он стал первым евреем (не считая Дизраэли), добившимся таких успехов в карьере. Кроме того, он стал и первым Верховным комиссаром Великобритании в подмандатной Палестине. Тетя Розалинд, Хелен Кэролин Франклин, была замужем за Норманом де Маттос Бентвичем, генеральным прокурором Великобритании в подмандатной Палестине. Сама же леди Хелен была активным членом профсоюзной организации и боролась за предоставление женщинам равного с мужчинами избирательного права, позднее она стала членом Совета Лондонского графства. В военные годы семейство Франклин помогало евреям, бежавшим от нацизма. Надо заметить, что Франклины поддерживали колледж для рабочих, а отец Розалинд, Эллис Франклин, там даже преподавал по вечерам: проводил уроки физики (рассказывал об электричестве и магнетизме) и истории — его любимой темой была Первая мировая война. Позже он стал заместителем директора школы. Наверное, мистер Франклин много рассказывал о науке и своим детям и наверняка делал это очень увлекательно, недаром Розалинд со школьных лет полюбила физику, математику и химию. Вот в такой семье, где главным считалось служение родине, просвещение и гуманитарные ценности, росла будущая открывательница ДНК.
Понятное дело, Франклины‑старшие знали, как важно дать хорошее образование своим отпрыскам, а потому маленькую Розалинд отправили учиться в престижную школу Святого Павла — учебное заведение для юных аристократок. Это была удивительная школа, совсем непохожая на большинство тогдашних школ для девочек. Тут акцент делался не на рисование, музыку и домоводство, а на науки, причем преподавали их не простые учителя, а настоящие профессионалы, умевшие увлечь своим предметом даже самые ленивые умы. Окончив эту школу, Розалинд поступила в другое элитное заведение — лондонскую Коллегиальную школу. Там она проявила способности в латыни, спорте и естественных науках. И там же Розалинд поняла — больше всего в жизни ей интересны физика и химия, ведь они дают возможность понять, как устроен мир.
В 1938 году она поступила в Ньюнхем‑колледж в Кембридже, который закончила в 1941 году с отличным дипломом, но без академической степени. В те времена девушкам ее не присуждали, несмотря даже на то, что многие выпускницы были частенько достойны степени гораздо больше, чем многие выпускники. (Только в 1947 году в Кембридже стали присуждать девушкам, закончившим университетский курс и защитившим диплом, степени магистра и бакалавра.)
1941 год. Мир охвачен самой страшной войной в истории человечества, и Розалинд, достойная дочь своих родителей, считает, что ее долг — сделать что‑то на благо родины. Одной из самых важных проблем и тогда была проблема топлива. И Розалинд поступает на работу в Британскую исследовательскую ассоциацию по использованию угля в Кингстоне‑на‑Темзе. Она с увлечением изучает под руководством будущего нобелевского лауреата Р. Г. В. Норриша пористую структуру угля. Ее исследования в дальнейшем помогли при создании высокопрочного углеродного волокна, а кроме того, легли в основу ее диссертации: «Физическая химия твердых органических коллоидов на примере угля и связанных с ним материалов».
На конференции осенью 1946 года Адриенна Уэйл, одна из кембриджских учителей Розалинд, представила ее Марселю Матье, директору Парижского национального центра научных исследований, и тот помог Розалинд получить место в лаборатории Жака Меринга в Парижской центральной химической лаборатории.
То были первые послевоенные годы. Париж, несмотря на разруху и всяческие лишения, изо всех сил старался забыть войну. Юная, очаровательная, темноволосая и темноглазая Розалинд, хотя и немного по‑английски замкнутая и сдержанная, быстро расцвела в обществе галантных французов, стремившихся возместить все радости бытия, что были упущены за годы войны. Получая щедрые субсидии от родителей, она могла не отказывать себе в радостях жизни: плавала в бассейне, каталась на горных лыжах, посещала показы мод, тщательно выбирала туалеты, осваивала кулинарное искусство и устраивала вечеринки, на которых демонстрировала свои успехи. И, конечно же, много и плодотворно работала.
Меринг занимался рентгеновской кристаллографией. Именно он научил Розалинд, как исследовать структуру кристаллических и аморфных веществ с помощью рентгеновского излучения — вместе они изучали углерод в его различных модификациях.
В январе 1951 года Розалинд вернулась в Лондон. Хорошо известный в научных кругах Джон Рэндалл пригласил ее в Кингз‑колледж, где под его руководством пара молодых ученых — Морис Уилкинс и студент Раймонд Гослинг уже занимались исследованием структуры ДНК и им очень не хватало опытного рентгенщика. Бренда Мэддокс, автор биографии Франклин, пишет, что Розалинд оказалось довольно трудно приспособиться к чопорному Лондону после вольной атмосферы Парижа. Лондон того времени был, по выражению Мэддокс, «городом работающих мужчин, игроков в шары, мужских клубов и мужских портных». И университеты были тоже миром сугубо мужским, у немногочисленных женщин, работавших там, не было никаких условий для исследований. Ученые дамы ютились в убогих каморках, зато мужчины даже утренний кофе вкушали в просторных залах. А после работы шли обсуждать полученные результаты в пивные, куда женщинам ходить считалось крайне неприлично. И вот в этот мужской мир ворвалась «парижская штучка», привыкшая к совершенно иной жизни и иным отношениям. Восхищение, которое окружало умную и хорошенькую Розалинд в Париже, независимость, которую она там имела, — все это вмиг осталось в прошлом. Дело усугублялось еще и тем, что ее не представили как самостоятельного исследователя! Рэндалл, чрезвычайно занятый и озабоченный множеством дел, забыл это сделать, и Уилкинс решил, что она будет ему подчиняться, а Розалинд — что это она главный человек в группе. Из‑за этого недоразумения отношения их сразу же не сложились.
В те годы в исследованиях ДНК шло в некотором роде соревнование: одновременно в этой области работали две группы — одна под руководством Рэндалла, а вторая — в Кембридже, где работали Фрэнсис Крик и Джеймс Уотсон. И каждая группа стремилась к победе.
Еще будучи совсем юной, Розалинд Франклин четко поставила перед собой цель, к которой и стремилась всю свою короткую жизнь: она страстно желала стать знаменитым ученым. Розалинд была внимательна и нежна со своими родственниками, но, насколько известно, в ее жизни не было увлечений и романтических отношений, романов. При желании Розалинд могла бы стать потрясающей красавицей, покорительницей мужских сердец, но это было ей совершенно не нужно. В ее сердце была лишь одна страсть — наука. Она мечтала быть выдающимся ученым, а не светской львицей, женой и матерью.
Не отличалась Розалинд и приятным характером. Она обладала выдающимся умом, но ей порой не хватало мудрости и терпимости. Все знавшие ее говорили, что она совершенно не выносила дураков. Трагедией и для нее, и для Мориса Уилкинса стало то, что как раз его она считала серой посредственностью.
Острая, ироничная, уверенная в себе, вспыльчивая, резкая Розалинд ужасно раздражала коллег‑мужчин, которые не очень‑то верили, что в ее темноволосой головке могут рождаться здравые идеи и что она вообще на что‑то способна в плане науки, разумеется. Розалинд попытались завалить лаборантской, нудной, неинтересной работой, она, конечно же, всячески сопротивлялась, злилась — вполне справедливо. Открытый конфликт между Франклин и Уилкинсом начался весной 1951 года, сразу после того, как Уилкинс провел в Кембридже семинар, на котором рассказал о том, как они с Гослингом изучают ДНК с применением рентгеновской дифракции. Прослушав его доклад, Розалинд пришла в ярость. Она подошла к Уилкинсу и в резких, бескомпромиссных выражениях заявила, что рентгеновским исследованием ДНК занимается она и ассистирующий ей студент, Гослинг, а вовсе не он, Уилкинс, и велела ему вернуться к изучению ДНК под ультрафиолетовым микроскопом.
Услышав этот категорический приказ, исходивший от новоиспеченной научной сотрудницы, которая, как ему казалось, пришла лишь, чтобы помогать ему или, по крайней мере, сотрудничать с ним, Уилкинс, по его собственным словам, просто оторопел; ведь он был не только старше Франклин, но и занимал пост заместителя директора всего отдела биофизики!
Однажды Рэндалл все‑таки прояснил ситуацию в их группе, но отношения уже были безвозвратно испорчены. Уилкинс и его сотрудники неоднократно жаловались на высокомерие Розалинд, говорили, что вокруг мисс Франклин всегда «холодная аура превосходства». Кстати, у Розалинд были все основания чувствовать себя если не умнее, то, по крайней мере, не глупее своих коллег‑мужчин. А еще она была страшно одинока. Если ее сотрудники после работы могли пойти в ближайший паб выпить пивка и поговорить о последних результатах, Розалинд всего этого была лишена. Ее‑то никто никогда не приглашал посидеть за кружкой пива и обсудить планы завтрашнего эксперимента или просто поговорить за жизнь.
Конечно, ее это обижало, но она не впадала в отчаяние, ведь все это было не важно по сравнению с главной задачей разгадать тайну жизни, понять, как же все‑таки устроена эта ДНК, несущая в себе всю наследственную информацию.
У колледжа были деньги, и по настоянию Розалинд Рэндалл прибрел уникальную рентгеновскую установку, на которой она стала получать великолепные дифрактограммы. Как‑то Уилкинс, человек в целом мягкий и деликатный, спросил Розалинд, как ей удается получать такие замечательные снимки; она же, вспомнив, как он совсем недавно посылал ее мыть химическую посуду, ответила ему что‑то довольно резко. Обиженный уже навсегда Уилкинс больше не пытался с ней сблизиться. Зато он дружил с Уотсоном — именно с ним он обсуждал все результаты, полученные в их группе.
Узнав, что в ноябре 1951 года Франклин должна выступить с докладом о своих рентгеновских исследованиях ДНК, Уотсон спросил Уилкинса, можно ли поприсутствовать на заседании. Уилкинс заверил его, что тот будет желанным гостем.
Уотсон действительно присутствовал на докладе, но ничего не записывал, и поэтому неправильно запомнил рассчитанные Франклин показатели содержания воды в молекуле ДНК. Опираясь на то, что ему удалось запомнить, и не принимая во внимание принципиально важные данные о соотношении пуринов и пиримидинов, уже опубликованные Эрвином Чаргаффом, Крик и Уотсон спешно построили предполагаемую модель молекулы ДНК и с гордостью продемонстрировали свое детище — шедевр, якобы достойный Нобелевской премии, Уилкинсу, Гослингу и Франклин. Розалинд Франклин потребовалось всего несколько минут, чтобы заявить: вы, ребята, построили какую‑то ерунду. Позора можно было бы избежать, если бы Уотсон правильно запомнил содержание воды в молекуле. И, конечно же, объясняя ошибки модели, Франклин не стеснялась в выражениях и нисколько не щадила самолюбие ее создателей.
Уже было ясно, что ДНК существует в двух формах кристаллической (А) и гидратированной (В). Розалинд получила прекрасную дифрактограмму гидратированной формы, на которой ясно была видна спиральная структура ДНК (эта картинка вошла в историю науки как «фотография 51»), а вот получить дифрактограмму кристаллической формы, на которой читалась бы спираль, все никак не удавалось, и Розалинд не спешила опубликовывать результаты. А между тем Уотсон и Крик продолжали активно размышлять, как выглядит структура ДНК.
Франклин не просто скрыла дифракционное доказательство спиральной структуры В‑формы ДНК, примерно через три месяца после того как была сделана фотография, она разослала сотрудникам отдела биофизики открытки с жирной черной рамкой. Надпись на открытках гласила:
С большим прискорбием сообщаем о смерти спирали ДНК (кристаллической), последовавшей в пятницу, 18 июня 1952 года. Надеемся, что д‑р М. Х. Ф. Уилкинс произнесет надгробное слово в память о покойной спирали.
Сочиняя этот жесткий текст, Франклин все же указала, что спиральной структурой не обладала именно кристаллическая, А‑форма, ДНК. Ведь Розалинд уже знала, что форма В, безусловно, имела спиральную структуру.
В конце 1952 года Рэндалл все‑таки решил установить мир в своей лаборатории. Он предложил Франклин уйти и передать все полученные ею результаты Уилкинсу. Она нехотя подчинилась. Лишь тогда Уилкинс увидел «фотографию 51», безоговорочно подтверждавшую существование спирали. Он был потрясен — ведь если бы Франклин была добрее и показала ему фотографию полгода назад, они вдвоем уже разгадали бы загадку структуры ДНК! (Правда, говорили, что Уилкинс еще раньше просто выкрал у Розалинд ее результаты и передал Уотсону и Крику.)
Так или иначе, в январе 1953 года Уилкинс показал «фотографию 51» Уотсону. Увидев спираль на «фотографии 51», Уотсон сразу же все понял («Во мне что‑то словно щелкнуло!», — позже вспоминал он) и вместе с Криком быстро создал модель молекулы ДНК.
В конце февраля 1953 года Уотсон и Крик окончательно осознали, что смогли разгадать структуру ДНК. Оставались только детали. Это было сделано во вторую неделю марта.
Именно тогда Крик получил от Уилкинса письмо следующего содержания:
Спасибо за письмо по полипептидам. Думаю, тебе будет интересно узнать, что наша темная леди (т.е. Розалинд Франклин) на следующей неделе оставляет нас, и значительная часть трехмерных данных уже находится в наших руках. Теперь я свободен от других обязательств и начал генеральное наступление на тайные оборонительные сооружения Природы по всем фронтам: с применением моделей, теоретической химии и интерпретации данных, кристаллографических и сравнительных. Наконец‑то палубы свободны и мы все можем откачивать воду! Осталось недолго.
Незадолго до 18 марта Уилкинс получил текст статьи Крика и Уотсона, которую они собирались послать в журнал Nature. Прочитав статью, Уилкинс отправил Крику письмо, начинавшееся так: «Думаю, вы оба — мошенники, но в вас что-то есть». Там же Уилкинс предложил, чтобы его группа, а также Франклин и Гослинг тоже написали статьи, которые могли бы быть напечатаны вместе со статьей Уотсона и Крика. Он закончил письмо фразой: «Как предатель предателю — удачи!».
Статья Уотсона и Крика о ДНК поступила в журнал 3 апреля 1953 года, в тот же день, что и еще две статьи на ту же тему — авторами одной были Уилкинс, Стоукс и Уилсон, авторами второй — Франклин и Гослинг. 25 апреля все три статьи появились в журнале под общим заголовком «Молекулярная структура нуклеиновых кислот». Статья Уотсона и Крика была напечатана перед работами Уилкинса и Франклин, что позволило Уотсону и Крику называть две другие работы «последующими публикациями». Напротив, Уилкинс и Франклин были вынуждены называть работу Уотсона и Крика «предшествующей публикацией». Так получилось, что приоритет открытия достался Уотсону и Крику.
Понятное дело, Розалинд было тяжело работать в Кингз‑колледже, и по предложению Рэндалла она перешла в колледж Биркбек, где занялась исследованиями вируса табачной мозаики. Здесь все складывалось хорошо — у нее была собственная группа, которой она руководила и которой сама ставила задачи. Ее директором был выдающийся ученый Дж. Бернал, кстати, известный ирландский коммунист. У него не было никаких предубеждений против ученых дам, и с ним Розалинд было спокойно и надежно. Она знала — он ее в обиду не даст.
Позже Розалинд и ее сотрудники занялись исследованием РНК — не менее важной молекулы, чем ДНК. Оказалось, что многие вирусы представляют собой именно молекулу РНК в белковой оболочке. Розалинд и ее коллеги внесли большой вклад в вирусологию.
Казалось бы, обиды в прошлом, она работает, и рядом с ней — умные, талантливые люди. Но. Летом 1956 года во время командировки в США Розалинд впервые почувствовала нелады со здоровьем. Застегивая юбку, она вдруг обнаружила большую опухоль внизу живота. Приговор врачей был неутешителен. Рак! В том же году ей сделали операцию, но процесс остановить не удалось. Страшная болезнь постепенно и неуклонно отбирала у нее жизнь. Но Розалинд, посвятившая столько лет и сил науке, свято верила, что ученые обязательно и очень скоро придумают новое лекарство, которое ее непременно спасет. Дружный клан Франклинов окружил Розалинд заботой. Она поселилась в доме брата жить в родительском доме и видеть, как страдает мать, было невыносимо. А вот племянницы и племянники развлекали любимую тетку и поднимали настроение.
Уже будучи тяжелобольной, Розалинд продолжала работать и руководить своей группой. Результаты потрясающие: семь опубликованных работ в 1956 году и шесть в 1957 году! Активность Розалинд и ее коллег была отмечена, и в 1957 году они получили дополнительные субсидии от Министерства здравоохранения США на исследование вируса полиомиелита.
Розалинд изо всех сил старалась жить, игнорируя болезнь. Но 30 марта 1958 года ее состояние резко ухудшилось. Она скончалась 16 апреля. Ей было всего 37 лет! Читая заключение врача с описанием причин смерти — бронхопневмония, вторичный канцероматоз и карценома яичника — можно только диву даваться, как эта женщина могла столь долго и столь продуктивно работать! И кто знает, возможно, именно ее работа, связанная с рентгеновским облучением, привела к столь скорому концу.
В 1962 году Крик, Уотсон и Уилкинс получили Нобелевскую премию за открытие структуры ДНК. Если бы в 1958 году Розалинд Франклин не умерла от рака, премию скорее всего, присудили бы и ей. Но эту награду, самую престижную в мире науки, не вручают посмертно и не делят более чем между тремя лауреатами. Однажды в интервью Крик открыто признал, что в 1953 году они с Уотсоном не смогли бы построить модель ДНК без результатов, полученных Франклин, а когда спросили Уотсона, кто стал бы лауреатом Нобелевской премии, если бы Франклин дожила до 1962 года, он без колебаний ответил: «Крик, я и Розалинд Франклин».
На мраморном саркофаге с гробом Розалинд Франклин когда‑то яркие бронзовые буквы уже потускнели, но при желании все‑таки можно прочесть:
Здесь покоится Розалинд Элси Франклин — горячо любимая старшая дочь Эллиса и Мюриэль Франклин
25 июля 1920 — 18 апреля 1958
ученый
ее исследования и открытия в области вирусов принесли огромную пользу человечеству
Вклад Розалинд Франклин в выдающееся достижение биологии ХХ века — открытие структуры ДНК — не был признан даже после ее смерти. Однако ей воздали должное за то, что было для нее самым важным — за ее жизнь в науке.
Розалинд франклин что открыла
Многие ученые согласятся, что самым значимым открытием XX века стало открытие структуры новой спирали ДНК в 1953 году. Это достижение обычно связывают с именами Джеймса Уотсона и Фрэнсиса Крика, создавших пространственную структуру ДНК, которая и способствовала расшифровке генетического кода. Немногим известно, что Нобелевскую премию 1962 года по физиологии и медицине эти ученые разделили с Морисом Уилкинсом, доказавшим, что молекула ДНК имеет форму двойной спирали. И почти никто не знает, что награда полагалась еще одному ученому – Розалинд Франклин. Именно благодаря ее работам стало возможно это грандиозное открытие.
Розалинд Франклин умерла за четыре года до триумфа нобелевских лауреатов, в 1958 году, в возрасте 37 лет. Тайна научных кругов открылась в 1975 году благодаря американской писательнице Энн Сэйр, которая написала биографию Франклин. Книга Сэйр стала ясным свидетельством вопиющего гендерного неравенства в научных кругах Англии в 40–50-х годах XX века. А конкретно Розалинд Франклин подвергалась и вовсе двойной дискриминации – и как женщина, и как еврейка.
Розалинд Франклин родилась 25 июля 1920 года в Лондоне в семье известного и уважаемого банкира Эллиса Артура Франклина и Мюриэль Френсис Уэйли. Уже в юности Розалинд проявила незаурядные способности к обучению – стала лучшей ученицей школы Святого Павла почти по всем дисциплинам. В особенности ей удавались естественные науки и латынь. Неудивительно, что она решила посвятить свою жизнь науке, хотя по тем временам это считалось довольно смелым поступком для девушки, тем более из еврейской семьи.
Розалинд называла себя агностиком и не испытывала благоговения перед религией – причиной тому, скорее всего, было не влияние со стороны, а острый аналитический ум девушки, проявившийся еще в детстве. Тем не менее еврейские традиции не были ей чужды. Так, будучи единственной еврейкой на курсе, она посещала курсы иврита, а по просьбе родственников вступила в еврейское сообщество Кембриджа.
В Кембридж Розалинд Франклин поступила в 1938 году – здесь она и продолжила изучать химию. В 1941 году она блестяще сдала выпускные экзамены, но полученная ученая степень была лишь номинальной – в то время выпускницы Кембриджа, в отличие от выпускников, не имели права на получение фактической степени. Однако Франклин все же удалось стать и доктором наук – это произошло в 1945 году в том же Кембриджском университете.
Во время Второй мировой войны семья Франклин помогала европейским евреям, бежавшим от нацистов, обустроиться в Англии. Родители Франклин даже взяли в семью двух еврейских сирот, которые после войны вернулись к родным. Розалинд внесла и личный вклад в борьбу с врагом. Она изучала структуру угля в Британской исследовательской ассоциации, и ее работы позволили усовершенствовать имеющиеся в Британии противогазы. Позднее эти ее исследования легли в основу докторской диссертации и способствовали появлению теории о высокопрочном углеродном волокне.
В 1947 году в Париже Розалинд Франклин продолжила исследования в области применения рентгеноструктурного анализа, а в 1951 году вернулась в Лондон и перешла в Королевский колледж. Здесь она блестяще проводила лабораторные работы в области дифракционного анализа, а также делала хорошие рентгенограммы. В итоге Джон Рэндалл, руководитель отделения биофизики в медицинском исследовательском совете Королевского колледжа, перевел девушку в лабораторию по исследованию волокон ДНК. На момент появления в лаборатории Франклин работы по исследованию волокон ДНК здесь уже вели Морис Уилкинс и аспирант Реймонд Гослинг. Гослинга назначили помощником Розалинд – под ее руководством он должен был написать свою диссертацию. Фактически Рэндалл назначил Розалинд Франклин руководителем исследования, но сообщил об этом только ей, не поставив в известность Уилкинса и Гослинга. В лучших традициях шовинизма коллеги поначалу воспринимали Розалинд как лаборантку, завалив ее нудной работой. Позднее недоразумение разъяснилось, но отношений в коллективе это не улучшило.
Обстановка была сложной – со стороны коллег Розалинд чувствовала пренебрежение к себе и как к женщине, и как к еврейке. К работам блестящего ученого относились соответственно. Сам Джеймс Уотсон в книге «Двойная спираль» описывает Франклин как женщину со сложным характером, которая никогда не делилась информацией о своих исследованиях, постоянно жаловалась и выглядела довольно непривлекательно. Стоит отметить, что угрюмой и нелюдимой Розалинд оставалась лишь в стенах колледжа – по воспоминаниям друзей и родственников, она обладала отменным чувством юмора, была дружелюбна и общительна.
Очевидно, в те годы в научной сфере женщина по общепринятому мнению должна была хорошо выглядеть, лучезарно улыбаться и безропотно дарить мужчине результаты своих трудов. Женщин в академических кругах не жаловали ни на лекциях, ни в лабораториях, их не приглашали и на неформальные встречи, где ученые мужи делились опытом, обменивались мнениями и продолжали решать свои научные вопросы. Но Франклин не сдавалась.
Проведя ревизию имеющегося в лаборатории оборудования, заказанного еще Уилкинсом, Розалинд Франклин использовала для своих исследований рентгеновскую трубку и аппарат для микрофильмирования. Она настроила их заново, усовершенствовала и точно сфокусировала – это в итоге позволило ей получать снимки невероятной в те времена четкости. Несмотря на разногласия, Франклин и Уилкинс вместе пришли к выводу о существовании двух форм ДНК, которым были даны названия А и В. Во избежание новых конфликтов Рэндалл разделил их работы, и теперь каждый из них исследовал только один из двух фрагментов, которые в дальнейшем должны были соединиться.
Со временем Франклин удалось получить настолько четкое изображение гидратированной ДНК, что она смогла максимально точно определить структуру молекулы. В 1952 году Розалинд сделала рентгенограмму волокон натриевой соли, ставшую известной как «фотография 51» и позволившую девушке показать спиральную структуру ДНК. Кстати, именно на спиральной структуре ДНК Франклин настаивала еще в 1951 году. Теперь же ей удалось доказать свои научные догадки на практике. Она победила!
Однако никто об этой победе не узнал – включая ее саму. Джеймс Уотсон и Фрэнсис Крик, исследовавшие структуру ДНК в соседней лаборатории, приятельствовали с Морисом Уилкинсом, который, в свою очередь, поддерживал хорошие отношения с Гослингом, имевшим доступ ко всем работам Розалинд. Вскоре Гослинга попросили взять «фотографию 51» из материалов Франклин. Произошло это без ее ведома и разрешения. Уотсон и Крик мгновенно оценили важность рентгенограммы и получили возможность тщательно разобрать структуру ДНК. В дальнейших своих научных работах они также воспользовались многочисленными расчетами Франклин.
Они завершили свои исследования уже после того, как Розалинд покинула Королевский колледж и прекратила работу над структурой ДНК. Широкое признание их открытие получило к 1961 году, и впоследствии его номинировали на Нобелевскую премию, для получения которой к ним присоединился Уилкинс. Спустя годы Крик и Уотсон признали, что не смогли бы прийти к своему открытию без знаменитой «фотографии 51», сделанной Розалинд Франклин. Но она об этом уже не узнала – впрочем, как и о том, что ее работа стала основой для такого значимого открытия.
После Королевского колледжа Франклин перешла в колледж Биркбек, где занялась исследованиями вируса табачной мозаики и с присущей ей дотошностью изучила все физико-химические свойства рибонуклеиновых кислот и белков вируса. Эта работа легла в основу возникновения молекулярной биологии, изучающей механизмы хранения, передачи и реализации генетической информации.
В 1956 году Розалинд Франклин диагностировали рак яичников – сказалось постоянное рентгеновское облучение, которому она подвергала себя годами. Кроме того, широко известно, насколько среди еврейских женщин ашкеназского происхождения распространены онкологические заболевания – с учетом того, что несколько членов семьи Франклин умерли от рака, очевидно, в ее случае свою роль сыграли оба фактора. Не сломила Розалинд и болезнь – она продолжала научные исследования и во время прохождения противораковой терапии, и уже после операции, проведенной в сентябре 1956-го.
В 1957 году Розалинд Франклин приступила к изучению вируса полиомиелита. На основе ее исследований в этой области было сделано еще одно открытие, также отмеченное Нобелевской премией в 1982 году. Награду получил Аарон Клуг – за разработку метода кристаллографической электронной микроскопии и прояснение структуры биологически важных комплексов «нуклеиновая кислота – белок». По мнению ученых, эта работа в долгосрочной перспективе имела решающее значение в понимании этиологии рака.
Умерла Розалинд Франклин 16 апреля 1958 года – в тот день, когда на открытии Всемирной выставки в Брюсселе выставили построенную ею модель вируса табачной мозаики. Ей не исполнилось и 38 лет. Розалинд Франклин, необычайно талантливая и целеустремленная женщина, могла бы стать лауреатом Нобелевской премии дважды, но, к сожалению, этого не произошло даже посмертно. Горькая ирония судьбы – эта женщина посвятила науке всю свою жизнь, но ее достижения не получили признания, несмотря на открывшиеся миру факты о грандиозной «академической краже».