боря цариков пионер герой биография
Солдаты Победы: юный разведчик Боря Цариков
Люди и судьбы
Храбрец, каких поискать. Не смотря на юный возраст и короткую жизнь совершил не мало боевых подвигов.
Борис Андреевич Цариков (31 октября 1926, Гомель — 13 ноября 1943) — участник Великой Отечественной войны, младший сержант, разведчик 43-го стрелкового полка 106-й стрелковой дивизии 65-й армии Центрального фронта, Герой Советского Союза (1943).
Борис Цариков родился в 1926 году в Гомеле в семье служащего. Получил среднее образование. С 1938 по 1941 год обучался в Русской неполной средней школе № 25 Железнодорожного района города Гомеля (ныне — Государственное учреждение образования «Средняя школа № 25 г. Гомеля»).
В конце сентября 1941 года семья Цариковых переехала в Ртищево. Проживали они по адресу: Сердобский тупик, дом № 153 (снесён).
В декабре 1941 года на квартире у Цариковых стоял командир партизанской спецгруппы, полковник В. У. Бойко («Батя»). В Ртищево формировался партизанский отряд «Бати». Увеличив себе возраст на один год, Борис уговорил полковника Бойко взять его с собой на фронт.
28 февраля 1942 г. группа «Бати» в количестве 55 человек перешла линию фронта в районе с. Усвяты Витебской области. В одном из боев Борис Цариков получил боевое крещение. За 2 месяца партизанской жизни он освоился с обстановкой, стал разведчиком и подрывником.
7 октября 1942 года был подписан приказ о награждении Бориса Андреевича Царикова орденом Красного Знамени.
В первых числах октября 1942 года Борису был предоставлен кратковременный отпуск для поездки домой в Ртищево. В февраля 1943 года он был направлен в 43-й Даурский стрелковый полк 106-й стрелковой дивизии, состоявшей из пограничников Дальнего Востока. В конце августа 1943 года дивизия вошла в состав 65-й армии Центрального фронта.
15 октября 1943 года Борис Цариков с группой минёров первым переправился через реку Днепр в районе посёлка городского типа Лоев Гомельской области Белорусской ССР, водрузив на правом берегу Красное Знамя, и в течение 5 суток участвовал в боях по расширению плацдарма. Он несколько раз возвращался на левый берег с боевыми донесениями в штаб.
В наградном листе на разведчика пешей разведки кратко дано изложение его подвига командиром полка подполковником Николаевым: «В боях за переправу реки Днепр т. Цариков проявил мужество и геройство. 15 октября 1943 г. вместе с группой минеров самым первым форсировал р. Днепр и под ураганным огнем противника первый врывался в траншеи противника с автоматом и ручными гранатами, уничтожал гитлеровцев и тем самым обеспечил переправу 1-го стрелкового батальона. 15 октября 1943 г. под огнем противника переправился 5 раз через р. Днепр, подобрал более 50 человек красноармейцев разных частей, организовал их в группы и свел в боевые порядки батальона. В последующих боях за расширение плацдарма на правом берегу Днепра действует героически всегда в первых рядах, воодушевляя личным примером других бойцов на боевые подвиги. Достоин присвоения звания «Герой Советского Союза».
16 октября 1943 г. Лоев был освобожден, и на плацдарм в последующие дни переправилась вся 65-я армия.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1943 г. большой группе воинов 65-й армии, отличившихся при форсировании Днепра, было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. В их числе был и Борис Цариков.
13 ноября 1943 г. в полк поступил приказ отозвать из подразделений всех лиц рядового и сержантского состава, удостоенных звания Героя Советского Союза, для последующего направления их в военные училища. Борис Цариков готовился к отъезду, но в эти дни случилось непоправимое. Он погиб от снайперской пули.
Дочитали статью до конца? Пожалуйста, примите участие в обсуждении, выскажите свою точку зрения, либо просто проставьте оценку статье.
Борис Цариков: подвиг юного героя
Цариков Борис Андреевич – пионер-герой, разведчик, подрывник.
Борис Цариков родился 31 октября 1926 года в Гомеле. Там же получил начальное и среднее образование. В начале Великой Отечественной войны семья Цариковых переехала в Ртищево. Именно на новом месте их проживания Борис познакомился с командиром партизанской спецгруппы полковником Бойко.
На месте формировался новый партизанский отряд. Борис Цариков задался целью: во что бы то ни стало попасть на фронт в составе отряда. Пятнадцатилетний подросток прибавил себе один год и уговорил Бойко взять его с собой. И командир дал согласие.
Группа Бойко состояла из 55 человек. Отряд перешел линию фронта. Вместе с сослуживцами Боря участвовал в боях, освоился, приобрел необходимые навыки разведки. За два месяца партизанской жизни Боря вырос в опытного разведчика и подрывника.
В 1942 году Борис совершал диверсии на железной дороге. Неоднократно подрывал дорогу Витебск-Полоцк, пустил под откос эшелон вражеской техники и танковый эшелон противника на железной дороге Минск-Орша.
Подвиги Бориса были замечены и отмечены достойно: в октябре 1942 года вышел приказ о награждении Бори Царикова орденом Красного Знамени. Одновременно Борис был удостоен поощрения и в том же месяце получил разрешение на краткосрочный отпуск домой в Ртищево.
Серьезная и взрослая военная служба Бориса продолжалась. В феврале 1943 года в самый разгар войны Бориса направили в 43-й Даурский стрелковый полк 106-й стрелковой дивизии, которая в августе вошла в состав 65-ой армии Центрального фронта.
15 октября 1943 года группа минеров первой перешла Днепр в районе поселка Лоев Гомельской области. Борис Цариков с товарищами водрузил красное знамя на правом берегу Днепра. Обстановка была крайне напряжена и опасна. Пятеро суток шли жестокие бои за расширение плацдарма и несколько раз за это время Борис переправлялся на левый берег с боевым донесением в штаб.
Наградной лист на Бориса Царикова гласит:
«В боях за переправу реки Днепр товарищ Цариков проявил мужество и геройство. 15 октября 1943 г. вместе с группой минеров самым первым форсировал р. Днепр и под ураганным огнем противника первый врывался в траншеи противника с автоматом и ручными гранатами, уничтожал гитлеровцев и тем самым обеспечил переправу 1-го стрелкового батальона. 15 октября 1943 г. под огнем противника переправился 5 раз через р. Днепр, подобрал более 50 человек красноармейцев разных частей, организовал их в группы и свел в боевые порядки батальона. В последующих боях за расширение плацдарма на правом берегу Днепра действует героически всегда в первых рядах, воодушевляя личным примером других бойцов на боевые подвиги. Достоин присвоения звания «Герой Советского Союза»
Лоев был освобожден и 65-я армия смогла переправиться на плацдарм.
Борис Цариков был в числе большой группы воинов, отличившихся при форсировании Днепра. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1943 года всем участникам группы было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Приказом от 13 ноября 1943 года Борис Цариков был отозван в составе группы удостоенных звания Героя Советского Союза для дальнейшего направления в военное училище. Казалось бы, многообещающий жизненный путь выбран и всё самое лучшее юного Бориса ожидает впереди. Но случилась беда. Снайперская пуля унесла жизнь Бориса Царикова за несколько дней до запланированного отъезда.
Имя и подвиги Бориса Царикова никогда не будут забыты. Именем Бориса названы школа и улица в Гомеле и Лоеве. В селе Ягодное, недалеко от Тольятти установлен памятник Боре Царикову.
Боря цариков пионер герой биография
Цариков Борис Андреевич — разведчик 43-го стрелкового полка 106-й стрелковой дивизии 65-й армии Центрального фронта, красноармеец.
Родился 31 октября 1925 года в городе Гомель Белоруссии в семье служащего. Белорус. Образование среднее. В конце сентября 1941 года семья Цариковых была эвакуирована в город Ртищево Саратовской области.
В феврале 1943 года был призван Ртищевским райвоенкоматом и направлен в 43-й Даурский стрелковый полк 106-й стрелковой дивизии, состоявшей из пограничников Дальнего Востока. В конце августа 1943 года дивизия вошла в состав 65-й армии Центрального фронта.
В октябре 1943 года Борис Цариков с группой минёров первым форсировал реку Днепр в районе посёлка городского типа Лоев Гомельской области Белорусской ССР. Первым врываясь под ураганным огнём в немецкие траншеи с автоматом и ручными гранатами, рядовой Цариков уничтожал живую силу противника, обеспечивая тем самым переправу 1-го стрелкового батальона. 15 октября 1943 года рядовой Цариков 5 раз возвращался на левый берег Днепра с боевыми донесениями в штаб. Одновременно на правом берегу Днепра он подобрал более 50 человек красноармейцев из разных переправившихся частей, организовал их в группы и свёл в боевые порядки батальона. В течение 5 суток рядовой Цариков участвовал в боях по расширению плацдарма на правом берегу Днепра, действуя героически, в первых рядах, воодушевляя личным примером других бойцов на боевые подвиги
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 октября 1943 года за успешное форсирование реки Днепр, прочное закрепление на западном берегу реки Днепр и проявленные при этом отвагу и геройство красноармейцу Царикову Борису Андреевичу присвоено звание Героя Советского Союза.
13 ноября 1943 года в поступил приказ о том, чтобы откомандировать всех лиц рядового и сержантского состава, являющихся Героями Советского Союза, на учёбу в военные училища. По пути в штаб комсорг батальона ефрейтор Борис Цариков был убит.
Первоначально был похоронен в деревне Надвин Речицкого района Гомельской области Белорусской ССР *. Перезахоронен в братской могиле в посёлке Лоев**.
Награждён орденом Ленина, орденом Красного Знамени.
Биография предоставлена Уфаркиным Николаем Васильевичем (1955-2011)
Боря цариков пионер герой биография
Немцы появились в городе неожиданно.
Сначала, осторожно ворочая пушками из стороны в сторону, будто принюхиваясь, прошли танки, потом прикатили огромные грузовики, и город сразу стал чужим.
Борька перебегал от дома к дому, прячась за углами, чтобы его не увидели немцы. Но они занимались своими делами, и никто не смотрел на Борьку. Тогда он пошёл прямо по улице, сунув для независимости руки в карманы. А сердце билось тревожно. Он шёл через весь Гомель, и его не останавливал никто.
Он вышел на окраину. На месте домов торчали печные трубы, как кресты на могилах. За трубами, в поле, начинались траншеи. Борька пошёл к ним, и снова никто не окликнул его.
Озираясь по сторонам, Борька прыгнул в траншею. И разом всё в нём застыло, будто остановилось сердце. На дне траншеи, неудобно раскинув руки, лежал среди пустых гильз солдат с чёрным лицом.
Солдат лежал спокойно, и лицо у него было спокойным.
Борька смотрел на солдата, смотрел пристально, запоминая, потом повернулся наконец, чтобы идти дальше, и рядом увидел ещё одного убитого. И дальше, и дальше вдоль траншеи лежали люди, недавно, совсем ещё недавно живые.
Вздрагивая всем телом, не разбирая дороги, Борька пошёл обратно. Всё плыло перед глазами, он глядел лишь себе под ноги, голова гудела, звенело в ушах, и он не сразу услышал, что кто- то кричит. Тогда он поднял голову и увидел перед собой немца.
Немец улыбался ему. Он был в мундире с закатанными рукавами, и на одной руке у него — от запястья до самого локтя — часы. Часы.
Немец сказал что-то, но Борька не понял ничего. А немец всё лопотал и лопотал. А Борька не отрываясь смотрел на его волосатую руку, увешанную часами.
Наконец немец повернулся, пропуская Борьку, и Борька, озираясь, пошёл дальше, а немец всё смеялся, а потом поднял автомат — и всего в нескольких шагах от Борьки брызнули пыльные фонтанчики.
Борька побежал, немец захохотал вслед, и тут только Борька понял, что эти часы немец снял с наших. С убитых.
Странное дело — дрожь перестала бить его, и хотя он бежал, а немец улюлюкал ему вслед, Борька понял, что он больше не боится.
Они шли лесной тропой, и ноги их утопали в тумане. Вот и кузня. Дед отомкнул дверь, шагнул вперёд, остановился, словно раздумывая, потом глянул по сторонам: на холодный горн, на чёрные стены.
Они развели огонь, и он замельтешил, весело переплетаясь в красные косицы.
Молоты стучали, железо послушно гнулось.
И вдруг дед молот остановил:
Облокотясь о колено, смотрел дед в горн, в утихающий огонь
Вдруг они обернулись на свет неожиданно распахнутой двери и увидели немца с автоматом на груди. Лицо у немца было розовым, и голубые глаза улыбались. Шагнул фриц через порог, сказал что-то деду по-своему.
Снова повторил румяный немец свои слова. Дед головой мотнул.
Посмотрел на деда немец прозрачными глазами и вдруг автоматом повёл — брызнуло из ствола пламя.
Увидел Борька, как не на немца, нет, на него, Борьку, посмотрел в последний раз дед, медленно оседая, роняя из рук малый молоток — «серебряный голос».
Метнулся к фашисту Борька и услышал, как стукнул молот о вражескую каску. Выскочил из кузни, глянув в последний раз деду в лицо.
Борька шёл целый день, выбиваясь из сил, ночевал в чёрной холодной бане на задах какой-то тихой деревни. Едва забрезжило, он пошёл снова, всё дальше и дальше уходя в глубину леса, пытаясь найти партизанский отряд. Вторую ночь он провёл в ельнике, трясся от холода, но всё-таки выдюжил, и утром опять пошёл, и снова шёл целый день, а когда уже совсем выбился из сил, когда поплыли от голода оранжевые круги перед глазами, сзади скрипнул снег.
Борька резко обернулся, перехватывая поудобнее автомат, и тут же сел, слабея, в сугроб: на него смотрел молодой парень с карабином в руках и с красной полоской на ушанке.
Командир спрашивал строго. Когда Борька рассказал о себе, «батя» сел на круглую чурбашку, заменявшую стул, и уставился в пол. И так сидел молча, будто забыл про Борьку. Борька кашлянул в кулак, переминаясь с ноги на ногу, «батя» взглянул на него пристально и сказал парню, который привёл Борьку:
Серёжа, тот самый парень, который нашёл его в лесу, тащил на спине к партизанам, а потом стоял рядом с ним перед «батей», теперь стал Борькиным командиром, начал учить его военному делу.
Борька шёл в деревню, в незнакомую деревню, к незнакомому человеку, и этот человек должен был по одному лишь паролю проводить Борьку на станцию, к какой-то женщине. Женщина эта приходилась тому человеку не то кумой, не то тёщей. Она ни о чём не должна была знать, она должна была просто кормить его и говорить, если спросят, что Борька — сын того человека, который доводился ей зятем и к которому шёл Борька.
Всё шло как по-писаному. Ночь Борька проворочался на полатях у незнакомого человека, который впустил его сразу же, как только Борька назвал пароль. А утром они были уже на станции.
Три дня Борька крутился на станции, стараясь не попасть на глаза немецкой охране, норовя проникнуть к тупикам.
Но тупики усиленно охранялись, даже близко нельзя было подойти. А время для выполнения задания истекало. И к исходу третьего дня Борька так ничего и не узнал.
«Тёща», чувствуя неладное, волновалась тоже, сухо разговаривая с Борькой. Чтобы хоть как-нибудь ей угодить, Борька, когда она собралась за водой, пошёл с ней. Колонки на станции перемёрзли, работала лишь одна, и за водой пришлось идти чуть ли не через всю станцию. Когда они шли обратно, их нагнал старик.
«Тёща» испуганно глянула на Борьку, но, спохватившись, заговорила бойко и ласково:
На следующий день рано утром она проводила Борьку к старику, и весь день Борька швырял уголь в красную глотку паровозной топки. Пот заливал глаза, ныла спина, но Борька улыбался. За день паровозик не раз сбегал к тупикам. Все они были забиты вагонами. Тяжёлыми вагонами, потому что, подцепив один, старенький паровозик, прежде чем тронуться, долго пыхтел крутил колёсами на месте, надсаживался, и Борьке приходилось побыстрей шевелить лопатой. Это значило, что на станции, в тупике, стоят вагоны с боеприпасами. Склады на колёсах.
Борька волновался весь вечер, ждал, что вот-вот хлопнет дверь и войдёт «отец», чтобы отвести его обратно, поближе к лесу. К вечеру Борька засобирался.
«Тёща» заслонила собой дверь.
— Нет,— сказала она.— Одного не отпущу.
Ночью, когда «тёща» уснула, Борька быстро оделся и исчез, тихо открыв дверь.
Он хотел сперва идти прямо в лес к назначенному месту, но в доме родственника «тёщи» тускло горел свет, и он постучал в окно.
За дверью зашевелились, щёлкнул засов. Борька шагнул вперёд, улыбаясь, и яркий сноп рассыпался перед глазами.
Борька пришёл в себя от нового удара. Перед ним почти вплотную белели тонкие губы полицая. И снова всё застлал красный туман.
Снег искрился на солнце, слепил, и небо было синее-синее, как васильковое поле. Вдали что-то грохнуло, и Борька удивлённо посмотрел на небо: фронт ещё далеко, а зимой грозы не бывает. И вдруг всем своим существом ощутил, понял, что и солнце, и белый этот снег, и небо синее-синее он видит в последний раз.
Мысль эта пронзила его и потрясла. В ту же минуту снова ударил гром, и Борька снова посмотрел в небо.
В небе, совсем низко над землёй, на бреющем полёте шли наши штурмовики. Целое звено. И на крыльях у них сверкали звёзды.
Он очнулся, когда кто-то сильно толкнул его.
Борька обернулся: «отец»?!
Немцы и полицай, отбежав от дороги, сунулись в сугробы, спасаясь от самолётов.
Ревели над головой штурмовики, и с этим рёвом слились автоматные очереди.
Не слышал Борька, как свистели пули рядом с ним, как орали немцы и полицаи, что крикнул в последний раз человек, которого он звал «отцом».
Разведчики долго выбирали место, то приближаясь к железнодорожному пути, то уходя в сторону от дороги.
По рельсам то и дело сновали дрезины с пулемётными установками, оттуда время от времени строчили длинными очередями по лесу. Через каждые полкилометра стояли часовые, их часто меняли, и не было никакой возможности подобраться к дороге. Поэтому Серёжа всё гнал и гнал отряд вдоль железнодорожной насыпи, злясь на немцев.
— Борька,— сказал он неожиданно,— не возвращаться же так… На тебя вся надежда.
Когда стемнело, разведчики подошли поближе к дороге и залегли, чтобы прикрыть Борьку, если что. А Серёжа обнял его и, прежде чем отпустить, долго смотрел в глаза.
Теперь надо всю землю до крошки спрятать под снег. И утрамбовать как следует, чтобы не было горки, чтоб не увидел её часовой, посветив фонариком.
Дрезина была уже недалеко, когда Борька осторожно сполз с насыпи, засыпая снегом шнур. Дрезина прошла, когда он был уже внизу, но Борька решил не торопиться, подождать часового.
Скоро прошёл и часовой, прошёл, ничего не заметив, и Борька пополз к лесу.
На опушке его подхватили сильные руки, приняли конец шнура, Серёжа молча хлопнул по спине: мол, молодец.
Где-то вдали раздался неясный шум, потом усилился, и Серёжа положил руку на замыкатель. Потом промчалась дрезина. А через несколько минут вдали показался столб дыма, а потом и сам поезд. Он шёл на полной скорости, и ещё издали Борька разглядел на платформах множество танков.
Потом Борька увидел, как паровоз вдруг подпрыгнул и залился малиновым светом, как накренился, плавно уходя под насыпь, и за ним послушно пошёл весь эшелон.
Они шли шумно, не таясь, немцам было теперь не до них, и все смеялись и говорили что-то возбуждённо, и вдруг Серёжа схватил Борьку под мышки, и остальные помогли ему. И Борька полетел вверх, к вершинам елей, освещаемых красными отблесками.
Пулемётную очередь даже никто и не услышал. Дальним молотком протукала она где-то на насыпи. И только одна пуля, нелепая пуля, достигла цели.
Борька взлетел вверх ещё раз, и его опустили. В снегу, глотая синий воздух, лежал Серёжа, чуть побледневший, без единой царапины. Разведчики, растерявшись, склонились над ним.
Борька растолкал их, снял шапку с головы Серёжи. У виска чернело, расплываясь, пятно.
Подбежал, запыхавшись, разведчик, оставленный считать вражеские потери. Подбежал весёлый, нетерпеливый.
Но его никто не услышал. Он молча снял шапку.
Борька смотрел, как вздрагивают тонкие крылья, рассекающие облака, и было и горько и радостно у него на сердце.
Он не хотел лететь в Москву, ни за что не хотел. Но «батя» на прощание сказал:
— Ты всё-таки слетай. Война от тебя не уйдёт, не бойся, а орден получи. Получи его и за себя, и за Серёжу.
Москва оказалась совсем не такой, какой её Борька раньше видел на картинках. Народ всё больше военный, торопливый.
В Кремле Борьку вместе с целой толпой притихших военных провели в зал. Все сели, успокоились, и тут Борька увидел. Он даже сам себе не поверил сначала. Да, так, впереди, у стола с маленькими коробочками, стоял Михаил Иванович Калинин.
Вызывал Михаил Иванович по фамилии, имени и отчеству, и Борька поэтому не сразу понял, что это про него.
И Борька вскочил и сказал вдруг из зала по-военному: «Я!»
Все засмеялись, и Калинин засмеялся, а Борька, покраснев до самой макушки, стал пробираться к проходу.
Михаил Иванович протянул Борьке коробочку, пожал руку, как взрослому, и вдруг обнял и поцеловал трижды, по-русски, как целовал Борьку отец, уходя на войну, как целовал его до войны дед.
Борька хотел было идти уже, но Михаил Иванович задержал его за плечо и сказал, обращаясь к залу:
И Борьке захлопали и хлопали так долго, пока он, всё такой же, как рак, красный, не прошёл сквозь весь зал и не сел на своё место.
И был в жизни Борьки Царикова ещё один памятный день.
Это было уже после того, как партизанский отряд «бати» соединился с наступающими войсками, и Борька стал ефрейтором, настоящим военным разведчиком.
Это было уже после того, как на своём автомате, новеньком ППШ, сделал он острым ножом, оставшимся в наследство от партизанского друга Серёжи, тридцать зарубок — на память о тридцати «языках», которых он взял вместе с товарищами.
Это было в день, когда Борькина часть подошла к Днепру и остановилась напротив местечка Лоева, готовясь к форсированию реки.
Это было в октябре 1943 года.
Вода обожгла, и, чтоб согреться, он нырнул и там, под водой, сделал несколько сильных гребков. Он плыл наискосок, не борясь с течением, а используя его, и приметой ему была берёза на том берегу.
Немцы беспорядочно стреляли, и пули шлёпались, будто мелкие камешки, усеивая дно свинцовыми градинами. Ракеты плавили Днепр в синий цвет, и в минуты, когда над рекой выплывала новая ракета, Борька нырял, стараясь подольше задерживать дыхание.
В трусах, с ножом на бечёвке, дрожа от холода, Борька выполз на берег. Невдалеке слышался говор — гитлеровцы были в траншее. Идти дальше — опасно.
Борька оглянулся. Целил он на берёзу и выплыл точно к ней. Мышью шмыгнул он к дереву, влез на него, укрывшись в ветках.
Борька замер там, наверху. Место было отличное. По огонькам сигарет, видным сверху, по голосам угадывались траншеи, пути сообщения, окопы, землянки. Громоздились доты, наспех замаскированные.
Борька глядел на землю, раскинувшуюся перед ним, и каждую точку, будто опытный картограф, вносил в уголки своей памяти, чтоб, вернувшись, перенести её на настоящую карту.
. Штурмовать Днепр Борькина часть начала утром, сразу после артподготовки, во время которой удалось уничтожить несколько мощных дотов, обнаруженных разведкой. Остальные потери врага можно было увидеть только там, прямо на поле боя, на той стороне Днепра, куда уже переправились первые отделения.
Борька поплыл туда вместе с комбатом и был при командном пункте, выполняя приказы. Всякий раз приказ был один: переправиться через Днепр — доставить пакет, привезти пакет.
К концу дня, когда бой стал удаляться, Борька, в восьмой раз переправившись через Днепр, шатаясь от усталости, пошёл искать походную кухню. Уже увидев её синий дымок, Борька присел, радуясь, что дошёл, и сидя уснул.
Разведчики искали его на берегу Днепра, ходили вдоль реки, обошли плацдарм и уже считали его погибшим, когда батальонный повар нашёл Борьку спящим под кустом.
Его не стали будить, а так спящего и перенесли в землянку. Борька сладко спал, и снился ему родной город. И тополиная метель в июне. И солнечные зайчики, которые пускают девчонки во дворе. И мама. Во сне Борька улыбался. В землянку входили и выходили люди, громко говорили, а Борька ничего не слышал.
А потом у Борьки был день рождения.
Комбат велел, чтоб повар даже пироги испёк. С тушёнкой.
Все вокруг пили за Борькино здоровье.
Встал командир полка. Колыхнулось пламя коптилки.
Командир полка сказал Борьке так, будто знал, точно знал, о чём Борька думает.
Командир полка вздохнул. Борька смотрел на огонь задумавшись.
Он потянулся через стол к Борьке, обнял Борьку, прижат к себе.
Все повскакали с мест, даже комбат, все загалдели, поздравляя Борьку.
А он всё думал о том, что командир полка сказал. Об отце о солдате с чёрным от копоти лицом, о маме и брате Толике, об «отце», о Серёже, о всех людях, которых он знал, которых люби…
Слёзы поплыли по щекам мальчишки.
И все подумали, что плачет Борька от радости.
Через две недели, 13 ноября 1943 года, немецкий снайпер поймал в перекрёстке своего оптического прицела русского солдата.
Пуля достигла цели, и на дно окопа упал маленького роста солдат. А рядом упала пилотка, обнажив русые волосы.
Он умер сразу, не страдая, не мучаясь. Пуля попала в сердце
Весть о Бориной смерти мигом облетела батальон, и из наших траншей, неожиданно не только для немцев, но и для нашего командования, вдруг рванулась стена огня. Стреляли все огневые средства батальона. Яростно тряслись, поливая немцев, пулемёты и автоматы. Ухали миномёты. Трещали карабины.
Видя ярость людей, комбат первым выскочил из окопа, и батальон пошёл вперёд мстить за маленького солдата, за Борю Царикова.
(Книга «Салют, пионерия!», рассказы о пионерах Героях Советского Союза, рисунки В. Юдина, Издательство «Малыш», г. Москва, 1982г.)
Ткаченко Елена Николаевна лектор-экскурсовод Отдела по краеведению и работе с ветеранами хут. Курбацкий (Музей имени Героя Советского Союза С.С. Аракеляна).